Что-то кончается, что-то начинается - Страница 5


К оглавлению

5

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Даинти Бибервельт, низушек, и его родственники не без помощи допплера Тельико, занимались украшательством залы и комнат. Подметать и мыть полы загнали обоих пророков, дрессировщицу крокодилов, резчика по мрамору и непросыхающего медиума женского полу.

Присмотр за подвалом и напитками вначале поручили Лютику и его коллегам-поэтам, но это оказалось страшнейшей ошибкой. Поэтому бардов изгнали, а ключи передали Фрее, подружке Мышовура. Лютик и поэты целыми днями просиживали у дверей в подвальчик и пытались всколыхнуть Фрею любовными балладами, к которым, однако, у островитянки оказался столь же устойчивый иммунитет и сопротивляемость, как и к алкоголю.

Геральт, вырванный из дремы звоном копыт по камням двора, поднял голову. Из-за прильнувших к стене кустов появилась блестящая от воды Кэльпи с Цири в седле. На Цири был ее любимый черный костюм, а за спиной — меч, славный гвихир, добытый в пустынных катакомбах Кората.

Несколько секунд ведьмак и девушка молча глядели друг на друга, потом Цири тронула кобылу пяткой, подъехала ближе. Кэльпи наклонила голову, пытаясь дотянуться до ведьмака зубами, но Цири сдержала ее, резко натянув поводья.

— Значит, сегодня, — проговорила ведьмачка, не слезая с лошади. — Сегодня, Геральт.

— Сегодня, — подтвердил он, откинувшись к стене.

— Я рада, — неуверенно сказала она. — Думаю… Нет, уверена, что вы будете счастливы, и рада этому…

— Слезь, Цири. Поговорим.

Девушка покачала головой, отбросила волосы назад, за ухо. На мгновение мелькнул большой, некрасивый шрам на щеке — память о тех страшных днях. Цири отрастила волосы до плеч и зачесывала их так, чтобы скрыть шрам, но порой забывала об этом.

— Уезжаю, Геральт, — сказала она. — Сразу после торжеств.

— Слезь, Цири.

Ведьмачка спрыгнула с седла, присела рядом. Геральт обнял ее. Цири прижалась к его плечу головой.

— Уезжаю.

Он молчал. Слова так и просились на язык, но не было среди тех слов ни одного, которое он мог бы считать подходящим. Нужным. И он молчал.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — медленно сказала Цири. — Ты думаешь, что я убегаю. Ты прав.

Он молчал. Он знал.

— Наконец-то, после стольких лет, вы вместе, Йен и ты… Вы заслужили счастье и покой. Дом. Но меня это пугает. Поэтому я… убегаю.

Он молчал. Он думал о том, сколько раз убегал сам.

— Отправляюсь сразу после торжеств, — повторила Цири. — Хочу снова видеть звезды над большаком, хочу насвистывать среди ночи баллады Лютика и жажду борьбы и пляски с мечом, жажду риска, жажду наслаждения, которое дает победа. И жажду одиночества. Ты меня понимаешь?

— Конечно, понимаю, Цири. Ты — моя дочь, ты — ведьмачка. Ты поступишь так, как должна поступить. Но одно я обязан тебе сказать. Одно. Ты не убежишь, хоть все время будешь убегать.

— Знаю. — Она прижалась крепче. — Я все еще надеюсь, что когда-нибудь… Если я подожду, если наберусь терпения, то и для меня когда-нибудь настанет такой прекрасный день… Такой прекрасный день… Хотя…

— Что, Цири?

— Я никогда не была красивой. А с этим шрамом…

— Цири, — не дал он ей досказать. — Ты самая прекрасная девушка в мире. Конечно, после Йен.

— Ох, Геральт…

— Если не веришь, спроси Лютика.

— Ох, Геральт.

— Куда?..

— На юг, — прервала она, отворачиваясь. — Страна еще дымит там после войны, идет восстановление, люди бьются за выживание. Им необходима защита и охрана. Я пригожусь. И еще есть пустыня Корат… есть еще Нильфгаард. Там у меня свои счеты. Там еще надо кое-что подравнять, гвихиру и мне…

Она замолчала, лицо стало жестким, зеленые глаза сузились, губы искривила злая гримаса. «Помню, — подумал Геральт. — Помню». Да. Это было тогда, на скользких от крови ступенях замка Рыс-Рун, когда они дрались плечом к плечу, он и она. Волк и Кошка, две машины для убийства, нечеловечески быстрые и нечеловечески жестокие, доведенные до крайности, разъяренные, прижатые к стене. Да, тогда нильфгаардцы, смятые ужасом, отступили, преследуемые сверком и свистом их клинков, а они медленно пошли вниз, вниз по ступеням замка Рыс-Рун, скользким от крови. Пошли, поддерживая друг друга, связанные, а перед ними двигалась смерть, смерть, воплотившаяся в два блестящих лезвия мечей. Холодный, спокойный Волк и сумасшедшая Кошка. Просверк мечей, крик, кровь, смерть… Да, это было тогда… Тогда.

Цири снова откинула волосы, и, скрытая раньше пепельными прядями, блеснула серебряной белизной широкая полоска у виска.

Тогда у нее поседели волосы.

— Там у меня свои счеты, — прошипела она. — За Мистле. За мою Мистле. Я отомстила за нее, но одной смерти за Мистле мало…

«Бонарт, — подумал Геральт. — Она убила его, ненавидя. Ох, Цири, Цири. Ты стоишь над пропастью, доченька. За твою Мистле мало и тысячи смертей. Берегись ненависти, Цири, она пожирает как рак».

— Береги себя, — шепнул он.

— Предпочитаю, чтобы береглись другие, — зловеще усмехнулась она. — Это гораздо важнее… По большому счету.

«Я уже никогда не увижу ее, — подумал он. — Если она уедет, я ее уже никогда не увижу».

— Увидишь, — сказала она и улыбнулась, и была это улыбка чародейки, а не ведьмачки. — Увидишь, Геральт.

Она вдруг вскочила, высокая и худощавая, как мальчишка, но ловкая, как танцорка. Одним прыжком влетела в седло.

— Иаааа, Кэльпи!!!

Из-под копыт кобылы брызнули искры, выбитые подковами. Из-за угла стены высунулся Лютик с перевешенной через плечо лютней и двумя огромными кубками пива в руках.

— Получи и напейся, — сказал он, присаживаясь рядом. — Это поможет.

— Не знаю. Йеннифэр пообещала, что если от меня будет нести…

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

5